Я люблю этот город грязевый

Не открою Америки, если скажу, что архитектура Москвы одна из самых убогих в Мире. Всё, за что мы любим нашу Москву - это объедки уцелевшей архитектуры прошлых эпох. Наше время в учебниках будущего будут считать дырой и тёмными веками. С архитектурными вкусами даже в оборванной и нищей крестьянско-пролетарской России 20-х-30-х было в разы лучше. Сталинский стиль - это последняя эпоха, эстетическими плодами которой питаются москвичи. После неё - бетонный рай застоя, воцарение безвкусицы и наш любимый лужковский ампир. Когда я впервые увидел вечернюю Москву с самолёта, сначала подумал, что пролетаю мимо рвоты. Но потом на ум пришло более поэтичное сравнение:

Да это же ПЛЕСЕНЬ. Микроб, раскинувший по холмам свои гнилые рукава. И когда ты в неё приземляешься, она тебя ПРИНИМАЕТ... целиком. Делает своей частью, своим маленьким органом. И жить в ней - значит участвовать в её глобальном метаболизме, передвигаться по её венам и капиллярам, выполняя свою служебную функцию внутри её плоти. Но вернёмся с небес на землю. Многие слышали про рейтинг самых уродливых зданий столицы. Есть у меня в нём свой любимец. Это здание Фундаментальной библиотеки МГУ, мимо которой волею судеб я хожу каждый день. Шедевр архитектурной мысли. Годы напряжённых раздумий и творческих мук отразились на лице этого памятника зодчества.

Студенты МГУ уже давно сравнивают архитектурный ансамбль то с атомным грибом, то с огромным железным болтом:

Мне же кажется, что это скорее общественный туалет, вывернутый наизнанку. Убогость форм и сортирная облицовка кафелем не оставляют иных вариантов. Вокруг здания в любое время года кружит вороньё, а за ним расположен огромный песчаный пустырь, где нет звуков жизни и царит кладбищенская атмосфера. Впереди же помпезно возвышается Главное Здание МГУ. Памятник сталинской архитектуры, построенный зэками, в плитах которого замурованы десятки трупов.

Два здания стоят друг на против друга, и разделённые Ломоносовским проспектом, ведут молчаливый диалог между собой. Один возведён в эпоху подъёма тоталитарного оптимизма, другой в расслабленные годы пессимистичной стабильности. Два каменных истукана, два образа смерти. http://chimgan.livejournal.com/680.html